Рафаиль Хакимов, советник президента РТ, полагает, что торопиться не следует.

- Я хотел бы поговорить о нашей Конституции, о том, как привести ее в соответствие с федеральной. До президентских выборов Минтимер Шаймиев давал понять, что он не вправе вносить измененияв Основной Закон республики, которому он присягал, вот после выборов – другое дело. Но 12 апреля он вновь принес клятву, положа руку на действующую Конституцию. Что же теперь – ждать следующих выборов?

- Не бывает так, чтобы конституции пребывали неизменными в веках. Вносились поправки в американскую Конституцию. Швейцария – очень стабильное государство, но и она недавно обновила свою Конституцию. И в нашу с ноября 1992 года, когда она была принята, внесено много поправок. Весь вопрос – в разном, так сказать, калибре статей. Надо с этой точки зрения смотреть. Среди них есть ключевые, например, статья 61-я, определяющая статус республики. Изменить ее очень и очень непросто.

- Прошу прощения, но в июне прошлого года Конституционный суд РФ признал статью 61-ю, где говорится, что Татарстан – ассоциированное с Россией государство, недействительной и не подлежащей применению. Очевидно, нужна новая формула. Вы так не думаете?

- Видите ли, позиция Конституционного суда, при всем моем уважении к нему, выглядит предвзятой. Скажем, при рассмотрении этого вопроса КС не учел те положения российской Конституции, где провозглашается, что республики – это государства. Можно ли, как изюм из сдобы, извлекать одни статьи, но при этом игнорировать другие? Как это – государства, но без суверенитета, пусть и ограниченного? Для нас это принципиально важно. Почему в качестве источника права в Татарстане должен выступать весь российский народ, а татарстанский народ быть таким источником не может? К тому же не будем забывать, что наша Конституция принята на референдуме. Чтобы изменить всенародное волеизъявление, нужно, по меньшей мере, провести новый референдум.

- Я не раз в печати предлагал разработать новый проект Конституции с новой статусной формулой. И уже нынешней осенью провести новый референдум. Сейчас и обстановка поспокойнее, нежели 8 лет назад, и люди приобрели определенный политический опыт.

- И с какой формулировкой?

- Приблизительно говоря, следующей: Татарстан – субъект Российской Федерации, республика, чей суверенитет ограничен пределами ее исключительных полномочий.

- Только что завершились выборы президента. Это тоже своего рода референдум, вотум доверия политике Шаймиева, который не раз заявлял, что Татарстан не отступится от своего суверенитета и от идеи договорных отношений с федерацией. Есть определенная возможность для компромисса, она заложена в Договоре-94. Там формулировки несколько мягче, там присутствует признание как конституции Татарстана, так и Конституции России. Но это – предел. Дальше нам отступить невозможно.

- Я опасаюсь, как бы это не привело к противостоянию с Москвой.

- Вот у вас логика такая, что нам нужно сделать. А у меня – другая. Это процесс двусторонний. Россия состоит из регионов. И федеральный центр материализовался не из воздуха, он возник не сам по себе, а его образовали договорившиеся регионы. Есть только один путь – договариваться. Если мы все договоримся – России обеспечена стабильность на сто лет вперед.

- Вы не сказали, чем Вам не нравится моя формула.

- Вот была бы у нас нормальная федерация, у меня не было бы никаких возражений против пути, который Вы предлагаете.

- Нормальная – это какая?

- Такая, Как в Германии, США, Канаде или Швейцарии. Нельзя забывать, что Россия переживает переходный период от унитарного государства к федеральному. И настроения унитарные в обществе еще очень сильны. К сожалению.

- Все же почему – ассоциация, почему Вас не устраивает статус субъекта федерации?

- Ассоциация тем хороша, что предполагает разные меры близости. Это очень гибкое понятие. Ассоциация может быть более тесной, менее тесной. Ассоциация – это способ перехода к подлинной федерации, потому что сегодня ее нет. Это фундаментальный факт, из которого надо исходить. А когда все субъекты, хотя все они очень разные, наделены совершенно равными правами и обременены совершенно равными обязанностями, то это момент возврата назад. И желающих вернуться к жесткой советской системе, где все были одинаково бесправны, более чем достаточно.

Вообще, статус субъекта не определен. Что такое субъект, никто сказать не может. Если бы можно было употребить Вашу формулу, то я, пожалуй, согласился бы. Но ее употребить нельзя, ибо Конституционный суд РФ в определении от 27 июня 1999 года записал, что у субъектов нет и не может быть никакого суверенитета, даже ограниченного.

- В прессе было много разговоров о концепции, которую предложила российской Госдуме так называемая "группа Шаймиева". Как я понимаю, эта концепция предполагает четкое разграничение полномочий между центром и регионами и тем самым сужает конфликтное поле. Не очень понятно, почему она вызвала резкие нападки?

- Сначала на нее нападали, затем Путин почти целиком включил ее в свое послание Федеральному собранию. Чему, не скрою, мы были очень рады. О чем шла речь? Фактически – о трактовке российской Конституции. То есть "группа Шаймиева" подробно расписала то, о чем в Конституции сказано кратко. Это расширенное толкование, что есть федерализм и федеральные отношения, как должны разграничиваться полномочия.

- Тогда в чем же эту концепцию упрекали?

Говорили, например, что она ведет от федерации к конфедерации. Но как это может быть, если основные полномочия – валюта, таможня, оборона и прочее - отданы центру? Нападают на идею договорной федерации, но никто не может вразумительно объяснить, что плохого в том, чтобы договориться.

- Однако Путин идею договорной федерации не воспринял?

- Пока – не воспринял.

- В принципе, тот факт, что Путин вас поддержал и четко проговорил в послании идеи федерализма, снимает ваши озабоченности? После того, как Путин это сказал, вам легче будет приводить в соответствие свою Конституцию?