Человеческий детеныш Маугли в волчьей стае вырос человеком. Наша жизнь - добрая сказка наоборот, когда в человеческом обществе из детей вырастают "волчата".

Юным же "волчатам" из Казанской воспитательной колонии, как считает ее начальник, полковник внутренней службы Борис Попов, очень необходимо как можно чаще общаться с нормальными людьми оттуда, "с воли". Только тогда у каждого из них будет реальный шанс стать полноценным человеком.

НО КОЛОНИЯ ВСЕ-ТАКИ ТРУДОВАЯ...

- Сейчас здесь содержатся около четырехсот человек. Все, попадая сюда, обязательно учатся в школе, где преподаются и татарский язык и информатика, и другие современные науки, - рассказывает полковник Борис Попов. - В профессионально-техническом училище готовим слесарей, автослесарей, токарей. Есть свой столярный цех, заказики делаем небольшие. Правда, сегодня практически нет заказов от предприятий, те сами простаивают, так что беремся за любую черновую работу по деревообработке. Хотя есть уже и свои специалисты, несколько восемнадцатилетних ребят, которые прекрасно могут собирать двери и окна... Недавно 500 поддонов на сороковой завод отправили.

То ли дело в прежние времена - делали и особые разъемы, и даже мясорубки умудрялись изготавливать.

- Так что ж, Борис Георгиевич, значит, колония не только воспитательная?

- Это - прежде всего. Вот мы спортивную одежду, обувь купили ребятам, спортивные праздники проводим. Школа прекрасно оборудована - в каждом классе стоят телевизоры, видеомагнитофоны для повышения эффективности обучения. В клубе на 600 мест есть музыкальные инструменты. К нам приезжают и из благотворительных организаций, и из творческих коллективов с концертами.

Но разве сам труд не воспитывает? Это - во-первых. А во-вторых, и материальная заинтересованность в наше время многого стоит: надо научить человека нормально работать и честно зарабатывать. Допустим, есть у нас парни из Бугульминского района. К ним матери и приехать-то не могут - известно, сколько колхозники получают. Так эти парни здесь сами зарабатывают деньги и высылают родным. Те приезжают.

- И сколько получают ваши воспитанники?

- Все до копейки. Если во взрослой колонии заключенным выдают только сорок процентов, то нашим вся сумма полностью идет на лицевой счет, ничего не вычитаем. Питание и одежда - за счет государства. Есть свой магазинчик, суммы покупок никто не ограничивает.

Передачи тоже никогда не запрещаем - родители могут привозить их хоть каждый день. Это - своеобразные поощрения общего порядка.

- А частного?

- Каждый, кто хорошо себя ведет, может досрочно освободиться из колонии по отбытии половины или одной трети срока. Ежемесячно мы освобождаем таким образом 15-20 человек. В принципе, когда беседуешь с детьми, которые здесь очутились, убеждаешься, что любой из них может встать на ноги. Любой. Но выйдя отсюда, они, к сожалению, снова "проваливаются" в никуда, не могут устроиться на работу. И снова откатываются к бывшим дружкам.

Особенно мы рады визитам людей извне. Полное взаимодействие и взаимопонимание республиканских общественных организаций и наших сотрудников в колонии может дать больший положительный эффект.

В немалой степени способствовал этому приезд к заключенным подросткам в канун Пасхи представителей благотворительного фонда Талгата Сабирзановича Абдуллина. Привезли шампунь и мыло, яйца и сыр, чай и печенье, чак-чак и щербет. После раздачи всего привезенного был откровенный и обстоятельный разговор о сегодняшнем дне колонии, ее проблемах и нуждах...

- Мы договорились, что полковник составит список первоочередных потребностей - что надо колонии, - вступил в разговор основатель фонда Талгат Сабирзанович Абдуллин. - По этому списку благотворительные организации будут оказывать адресную помощь, по целевому назначению заказывать ремонтно-строительные материалы, постельное белье, спецодежду, продукты питания, другие необходимые вещи. Мы будем помогать колонии. Сейчас приехали - посмотреть, что и как, узнать нужды, познакомиться с ребятами. Сами понимаете, без подарка в гости не ходят. Вот привезли кое-что, это точно пригодится.

СОВЕТ ПОПЕЧИТЕЛЕЙ В РОЛИ ГАРАНТА.

- Борис Георгиевич, чем же, кроме желания, подкреплена реальная возможность для подростка вернуться к нормальной жизни?

- В год 65-летия основания детских колоний нами с этой целью был создан попечительский совет. Вошли туда директора некоторых заводов, министры здравоохранения и культуры, учебные заведения. Все вместе они в общем-то вполне способны организовать и трудоустройство и дальнейшее обучение наших выпускников...

Способны-то способны, а реально что делают?

- Если Вы о нашем хозяйстве, то колонии очень помогают объединения "Татхимфармпрепараты" и "Теплоконтроль", администрация Московского района. Что могут, делают университет, некоторые техникумы. Этого, конечно, мало. Нуждаемся мы во многом, во всем практически. Например, хоть и обеспечены более-менее продуктами питания, их качество, скажу честно, оставляет желать лучшего. Еще можем зарплату сотрудникам вовремя выдавать. Но значительно хуже дела с коммунально-бытовыми, ремонтными нуждами. Средств надо много - во-первых, после зимы кровлю чинить, во-вторых, в столовую новое оборудование поставить, в-третьих, в-четвертых, в пятых...

Увы, от нас многие отворачиваются. Приходишь к ним - не дадут ни гайки, ни доски, ни ломаного гроша. А ходить приходиться. И ведь те, кто отказывают в помощи, - директора процветающих богатейших заводов и фирм. Поэтому очень рады вашему приезду.

ВСЮ ЖИЗНЬ В СТАЕ НЕ ПРОЖИВЕШЬ...

- Значит, полковник, помимо забот чисто финансовых, все спокойно в датском королевстве?

- Ну что вы, просто вопросы пока обсуждались вполне определенные, а так... Огромная беда в том, что у нас в колонии уже есть ВИЧ-инфицированные. В основном это подростки-наркоманы. Как следует из нашей собственной статистики, самый больной город в этом смысле - Набережные Челны. Судите сами - все инфицированные у нас именно оттуда, только один из Казани. Мы ощущаем, как эта волна все больше и больше захлестывает колонию. А здесь находятся 14-18-летние ребята, у них вся жизнь впереди.

- Наверное, и других заболеваний хватает?

- В терапевтических я не разбираюсь, не врач, но все наши сироты - из неблагополучных семей, и каждый - с какими-то отклонениями. Да и так у нас с психическими проблемами - практически каждый третий.

- Борис Георгиевич, скажите, положа руку на сердце, считаете ли Вы, как многие, что тюрьма и зона только портят?

- Думаю, каждого подростка можно исправить, если постоянно с ним заниматься - и на воле и у нас. Только при таком объединении усилий его можно спасти. Видите ли, когда они вместе, в группе, да, они бравируют - какие-то детские понятия проповедуют вроде этого воровского второго закона жизни - "А, на все наплевать, мы в королях ходим". Но ведь всю жизнь в стае не проживешь. А один на один с ним поговоришь, да когда еще мать приедет - и слезы и сопли у него текут. В основном совершают преступления, будучи чуть старше четырнадцати лет. Ну - шестнадцати. Причем - под воздействием допинга, наркотика или алкоголя. Но когда ломка или хмель проходят, человек задумывается. Многие дома беспризорными были, никому не нужными. Мать - или без работы или целыми днями где-то на рынке торгует. Из нормальных семей подростков очень мало. Сидят главным образом те, у кого нет родителей, или родители пьют, или тоже свое отсидели. А ребята тем временем по вокзалам бегали, в подвалах жили. Но когда с ними поговоришь, повторяюсь, видишь, что все главные человеческие черты им присущи...

- И все-таки иногда они возвращаются?

- До экономической разрухи повторно совершали преступления всего три-четыре процента, учет у нас ведется. Сейчас- во много раз больше. Есть даже такой феномен. Некоторые парни фотографироваться отказываются, или перед камерой что-то сказать. Одним - и это понятно - перед родственниками стыдно, а другим - перед прежними дружками-подельниками, к которым они вернуться после отсидки. Эти последние отказываются здесь досиживать, во взрослую колонию просятся. Хотя там несоизмеримо труднее, но, по воровским понятиям, из малолетки "откидываться западло", и перед камерой "раскаиваться" тоже - не будешь иметь должного авторитета среди своих. Но таких мало.

ТЮРЬМА И ВЕРА.

- Хорошо, что религиозные конфессии про нас не забывают, - продолжает полковник. - На сегодня у многих из них никакой веры в людей уже нет, только религия нам и остается.

- Наверное, на нее и надо делать упор. Во многих зонах есть церкви и медресе, где преподают основы корана, богословия ...

- Я в таких колониях был. Думаю, и мы свою церквушку или мечеть отстроим. Уже теперь часто навещают колонию из баптистской христианской организации. Хотя, конечно, редко пока, но ребята к миссионерам тянутся. К нам женщина одна ходила два года, в школе мы даже специальные часы ей отвели - она занималась с пацанами арабским языком. Ее курс слушали с большим интересом. Из Раифы (Раифский мужской монастырь, - ред.) к нам приезжают монахи, у них там тоже есть ребятишки на воспитании. Ставим столы, устраиваем чаепития, мы к ним ездим туда - своих ребят берем. Я уверен, все это приносит подросткам большую пользу.

- А как относится к этому владыка?

- Когда мы создавали попечительский совет, я обращался и к муфтию и к архиепископу Анастасию. Мусульмане приняли нас сразу. Что касается Анастасия... К нему пройти я раза четыре пробовал, забор какой-то канцелярский стоит, и все. Запишись на прием, подробно объясни, почему идешь к нему... Вот это он не может, это может... Будто я пьяный прапорщик с улицы, а не российский полковник. Обидно, но к Анастасию меня его бюрократы так и не пропустили. А Габдулла-хазрат принял весьма охотно. За что и благодарю. Впрочем, не от меня одного.