На минувшей неделе в Госдуму был доставлен миллион подписей, собранных в Нижегородской области в поддержку смертной казни. Подписи собирались по инициативе депутатов от Союза правых сил Дмитрия Савельева и Веры Лекаревой. Они выступают за внесение соответствующих поправок в Уголовный кодекс РФ.

Г-жа Лекарева отметила, что "взрослое население страны поголовно спивается, а молодежь курит и нюхает", по ее словам, в России уже 5 миллионов наркоманов.

Распространение наркотиков не единственное преступление, за которое депутаты-либералы требуют казнить. Они предлагают наказывать по максимуму и за насилие над малолетними, за растление и продажу детей. Впрочем, сколько конкретно надо иметь наркотиков и какой именно вид насилия над детьми должен караться смертью, депутаты пока не решили. Хотя г-н Савельев полагает, что килограмма любых наркотиков вполне достаточно для применения высшей меры.

Это не первая инициатива подобного рода. В прошлом году с такой идеей выступила фракция "Народный депутат", при этом она сослалась на опросы общественного мнения, которые показывают, что 85 процентов населения выступают за возобновление смертных казней. Возвращение к смертной казни неизменно поддерживают коммунисты и, что удивительно, недавно с ними солидаризовался Александр Солженицын. Он заявил: "Бывают времена, когда для спасения общества, государства смертная казнь нужна. А в России сейчас вопрос стоит именно так...Чечня продолжает оставаться неоконченной главой российской истории, ее тяжелой политической проблемой. Поэтому волна террора в России нарастает. Между тем, те из чеченских террористов, которых удается схватить, смеются над российским судом, потому что знают: смертной казни не будет".

На мой взгляд, приведенные доводы ниже всякой критики. Итак, за 1000 граммов наркоты - смерть, а за 999 - пусть и в тюрьме, но жизнь. Разницу между жизнью и смертью определяет один грамм.

Казенные "ликерки" спаивают народ, но за это никто не отвечает. Более того - ставится задача увеличить производство водки, ибо она приносит значительную часть бюджетных доходов.

Живой классик выступает за смертную казнь только в связи с войной в Чечне и, похоже, призывает применять ее, в основном, к чеченским террористам. То есть введение смертной казни преследует сугубо практическую цель - обуздать терроризм, а об адекватности наказания речи не идет. Разумеется, тяжкие преступления должны влечь за собой и тяжкое наказание, вопрос только в том, какому преступлению может соответствовать смертная казнь? И при чем здесь чеченский терроризм? Разве важна национальность преступника? Кстати сказать, мусульманские экстремисты не боятся расстрела, поскольку погибший за веру, как они считают, сразу попадает в рай. А боятся они повешения, потому что в этом случае, согласно их воззрениям, душа не способна покинуть тело. Так, может, нам начать их вешать?

"Такое наказание за это было предусмотрено еще в Уложении Владимира Мономаха", - заметила г-жа Лекарева. Господи, прости Лекаревой, ибо не ведает, что глаголет. Аргумент от истории - самый ложный из всех, какие можно вообразить. Ей бы вспомнить еще об Иване Грозном, который практиковал кипячение в масле, вине или воде: приговоренного сажали в котел с жидкостью, вдевали его руки в специально вмонтированные в котел кольца и ставили котел на огонь, медленно подогревая жидкость. Очень, знаете ли, от боярских козней помогало.

Ей бы упомянуть о Василии Шуйском - тот приказывал бить мятежников дубиной по голове, а затем спускать под лед в Яузу. И о других поучительных видах казни, на кои Россия так богата. Например, фальшивомонетчикам заливали в горло расплавленный свинец, чтоб больше не подрывали, гады, финансовое благополучие государства. За оскорбление царя-батюшки, измену и самозванство чаще всего четвертовали. Закапывание заживо назначалось женам за убийство мужа. У нас также сажали на кол, подвешивали за ребро, сжигали заживо (протопоп Аввакум). Ну, а про колесование, обезглавление, повешение, расстрел или забивание насмерть шприцпрутенами и говорить нечего. Так что при чем здесь Мономах? И без него примеров пруд пруди.

Государственная дума - это не просто часть народа, но самая образованная и просвещенная его часть. Депутаты не вправе потрафлять предрассудкам и ссылаться на общественное мнение, тем более что мнение это функционирует самым загадочным и парадоксальным образом. Возьмите, скажем, так называемые "бытовые" убийства. Вдумайтесь, что может быть страшнее, чем когда сын поднимает руку на отца? В древности это почиталось самым страшным преступлениям, теперь же общественное мнение относится к таким случаям весьма снисходительно. В самом деле - это ведь не терроризм. Ну, выпили, ну, о чем-то там заспорили, а тут топор или нож подвернулся, дело житейское, обыкновенное, со всяким может случиться. Дадут отцеубийце, с учетом положительной характеристики с места работы, лет пять-восемь, через три года он на свободе. И с таким общественным мнением считаться, когда речь идет о жизни или смерти? Нет уж, увольте.

Самое главное: смертная казнь, это узаконенное убийство, ничему не помогает и ни от чего не спасает. Сотни исследований в десятках стран убедительно продемонстрировали, что тяжесть уголовных репрессий не оказывает ни малейшего влияния на состояние преступности. Вот данные последнего исследования, проведенного под эгидой ООН в Канаде. Количество убийств достигло пика в 1975 году, когда в этой стране существовал институт смертной казни (3 убийства на каждые 100 тысяч населения). В 80-м казнь отменена, и к 93-му число убийств плавно сократилось (до 2 на каждые 100 тысяч). Впрочем, незачем оглядываться за океан. Ни один отечественный историк не отважится утверждать, что при Бироне, когда нещадно казнили за малейшую провинность, преступность была ниже, чем при Елизавете Петровне, отменившей смертную казнь.

Следует сказать и о вероятности судебных ошибок, особенно высокой в наших далеких от нормы условиях. Недаром Виктор Гюго замечал, что есть вещи, возвышающиеся над правосудием, - например, справедливость. За последние 85 лет только в США смертные приговоры были вынесены 350 невинным. Разве нам не памятно, что по делу Чикатилло было расстреляно несколько, как впоследствии оказалось, ни в чем не виноватых людей. Если бы их приговорили к пожизненному заключению, ошибка была бы со временем исправлена, а так что - извините за беспокойство? Последний казус: в декабре 1998 года Конституционный суд России рассмотрел жалобы трех приговоренных к смерти. Повод был формальный: они требовали суда присяжных, как это и записано в законе. Один из приговоренных дважды был осужден на смерть, но затем, когда нашелся действительный убийца, был полностью оправдан. Что бы случилось, если бы КС ему отказал?

Кто наказывает? Монтень приводит рассказ про Витовта, литовского князя. Им был издан закон, чтобы осужденные на смерть самолично исполняли над собою приговор. Витовт не мог взять в толк, как это неповинные люди могут привлекаться к человекоубийству. А мы отлично это понимаем и потому желаем содержать целый штат людей - палачей и помощников палачей.

Кого казнят? Вопрос не так прост, как кажется. При нынешнем неспешном ходе судебной колымаги длительность пребывания приговоренных в "камере смертников" такова, что между совершением преступления и казнью преступник порой успевает полжизни прожить и нередко при этом как личность полностью перерождается. Фактически получается так, что совершил преступление один человек, а в отместку государство убивает другого.

...Недавно в США был казнен Джей Скотт. Он был приговорен к смерти за двойное убийство, и его адвокаты доказывали, что он шизофреник, не понимающий, где находится и что с ним происходит, а потому не способен отвечать за свои поступки.

Однако им не удалось убедить судей, все апелляции Скотта были отвергнуты, и его, наконец, казнили. До этого Скотт уже дважды проходил все процедуры подготовки к смертной казни, однако казнить его удалось лишь на третий раз. В первый раз суд приказал приостановить исполнение приговора за несколько минут до того, как Скотту должны были сделать смертельную инъекцию. Во второй раз приказ приостановить выполнение приговора поступил за несколько секунд до казни, когда Скотту уже успели ввести в руку иглу для инъекции. Лишь на третий раз приговор был приведен в исполнение.